Это что за вольная фантазия?
Ну что ты, это иллюстрация из серьезной научной книги. Я подумал, что Симу будет приятно ее видеть.http://publ.lib.ru/ARCHIVES/B/BANNIKOV_Andrey_Valer'evich/_Bannikov_A.V..html
Я, конечно, не специалист и даже не доцент, но имею некоторые сомнения об обоснованности данного материала. А картинка так вообще улыбнула. Стрелок на слоне - логично, но копейщик... Интересно, автор сам пытался хоть раз такой жердью попасть по подвижной мишени?
Возможно для копейщика это просто транспорт.
А что он на слоне за отдельно бегающими солдатами гоняться будет? Ткнул в фалангу противника, которая держит оборону, в кого-то да попадешь.
И откуда в Македонии взялись слоны?
Кстати, да, надпись явно ошибочная. Во времена Александра Македонского слоны были в индийской армии, которая с ним воевала. В эллинистических армиях они появились уже после смерти Александра, во времена его преемников - диадохов.
Это слон.
А кто автор рисунка? Вижу что то очень знакомое. Или мне только кажется?
Ну как кто? Он. Он самый.
Как он поживает?
Он живет. И это самое главное.
И я угадала автора.
Папа раскрасил рисунки детей...«Моя дочь, когда ей было 5, нарисовала для меня этого слона, который рассказывал ей сказки во сне. Я подумал тогда, что он достоин того, чтобы быть раскрашенным».
Картины из гвоздейХудожник Дэвид Фостер (David Foster) вместо того, чтобы взять в руки кисть и краски, берет молоток и гвозди и создает шедевры в технике пуантилизма.Для небольших картин требуется порядка 5 тысяч гвоздей, а для больших полотен — до 30 тысяч. В подобном способе «рисования» художника привлекает простота изображений, которые получаются в результате. Кроме того, он всегда с удивлением отмечает, что человеческий мозг способен интерпретировать минималистические эскизы таким образом, чтобы воспринимать получившиеся картины как полноценные рисунки.
Очень жаль, что представление «Восход солнца» начинается рано утром. Потому что никто на него не ходит. С другой стороны, как же можно вставать так рано? Если бы его давали после полудня или, что еще лучше, вечером, — тогда было бы совсем другое дело. Но при настоящем положении вещей зрителей в зале не бывает, и спектакль пропадает зазря. Если бы какой‑нибудь гениальный импресарио ввел на него моду, мы бы видели, как хорошо одетая толпа направляется ранним утром в открытое поле, чтобы занять лучшие места; в этом случае мы бы даже платили за билет, чтобы присутствовать при восходе солнца, и брали бы напрокат бинокли. Но пока что на этом представлении присутствует лишь какой‑нибудь редкий чудак, который даже не удостаивает его ни единым взглядом, предпочитая заниматься картошкой или помидорами. И не только люди не проявляют интереса к этому спектаклю — особенно после того, как диких солнцепоклонников обратили в истинную веру, — но даже звери. Кое‑кто думает, что петух приветствует восход солнца. Это заблуждение. Петух поет в глубине ночи по своим причинам; либо, если он думает, что приветствует восход солнца, значит, петух этот не имеет ни малейшего представления о времени, когда солнце восходит. Другие животные в этот час спят, или, если уже проснулись, щиплют траву, либо носятся по лугам, охотятся, совершают туалет, и наплевать им на восход солнца.Что уж говорить о рыбах, которые по привычке спокойно сидят себе под водой. Этих даже пушками не прошибешь; мир будет гибнуть — не выглянут полюбопытствовать, что там происходит. Их только сетями и вытащишь. Можно подумать, что единственные зрители этого спектакля — птицы со своим пением, но и это совершенно не так. Птицы поют в любое время и совсем не интересуются восходом солнца.(Но какие же глупые эти птицы! Они только и делают что поют. Просыпаются утром, и первое, что им приходит в голову — запеть. На закате они все еще летают вокруг старых башен и поют. А есть и такие, которые не спят вообще, а сидят всю ночь на деревьях и поют, даже если их никто не слушает. Какая-нибудь всю ночь поет одну и ту же песню, а какая‑нибудь другая, поганка, сидит в ста метрах и эту песню повторяет. Посади их в клетку — а они поют, висит ли клетка за окном или стоит в доме; летают в небе и поют; когда им есть хочется — поют, и когда поели — поют. Заставить их замолчать нет никакой мочи. Даже ружье не помогает.) И вот так это солнце, несчастное, с незапамятных времен каждое утро бесполезно повторяет свой великолепный спектакль и никогда не получает всеобщих бурных оваций, кои непременно бы раздавались, если бы, как и полагается, холмы, террасы, морские берега, купола, бастионы и башни кишели зрителями. И все же оно не упускает ничего, что могло бы сделать это зрелище красивее. Оно высылает возвестить о своем приближении легкий ветерок, который еще затемно слегка шевелит листьями деревьев и рябит воды моря. Потом начинает излучать пепельный свет, матовый и таинственный, свет Чистилища — он быстро заполняет небо; это уже не ночь, но еще не день, время неясное и неспокойное, между жизнью и смертью, посылаемое для усиления эффекта от того, что последует дальше, когда, непосредственно после, небо становится ярко‑голубым и вогнутым, как небо над художественно выполненными рождественскими яслями. Это небо становится все более сферическим, просторным и легким, пока наконец солнце, закончившее подготовительные работы, не призовет к себе все свои силы и не начнет основную часть спектакля. Первым делом оно выставляет повозки облаков, груженные золотом и пурпуром, дует в свои кульки из серы и шафрана и обливает все тончайшей пылью; и одновременно щедро изливает краски — фиолетовую, сиреневую, синюю, оранжевую, зеленую, коричневую, — выбрасывает фонтаны искр и, держась пока что в тени, начинает метать светящиеся бомбы туда, где еще полчаса назад была ночь. Но и это еще не все: оно стоит одной ногой на пороге, готовое к появлению, но, прежде чем совершится торжественный выход, выдает грандиозный залп: зажигает последнюю гирлянду, пускает огненные ракеты и светящиеся снопы и, когда все готово взорваться, трещит и головокружительно вертится — вот оно, героический матадор, подает сигнал серебряным трубам, обнажает шпагу, раздирает горизонт и среди сполохов, сверкания и огненных змеек, наконец, появляется. Какая досада! Еще один бесполезный выход: здесь храпят, там храпят, все спят как сурки и никто ничего не видел. Но есть один, лишь один, кто каждое утро ожидает солнца. Далеко, в лесной чаще, огромный и милый зверюга просыпается до наступления утра, быстро совершает туалет и принимается ждать. Едва завидев светило, он вытягивает к нему свой хобот: конечно же, это слон, единственное животное, которое приветствует солнце — и трубит. Какие таинственные связи существуют между слонами и солнцем? Этого мы никогда не узнаем. Между прочим, быть может, солнце восходит каждый день только в силу договора со слонами. Это серьезная гипотеза и вероятна она не менее теории Лапласа о происхождении Вселенной или открытия движения Земли, сделанного Галилеем. Вызываем на спор любого ученого, который попытается доказать обратное. Ничто не противоречит тому, что солнце встает только в силу договора со слонами, как ничто не противоречит тому, что Земля вращается вокруг Солнца, или что Солнце вращается вокруг Земли, а Земля вообще не вертится, или что ничего не вертится, или все вертится....
Если бы попросили назвать самую любимую книгу, я бы, не задумываясь ни на секунду, сказала, что это "Слон" Куприна.Иллюстрации помню до мельчайших подробностей. (Г.Мазурин)